люблю малкавианок
На Арманда. Бессвязно, ночь перед НГ.
Я лжец. Как если бы сказали Ведьмы. Княгиня разложила карты и сказала однажды, что мне предопределена вечность. Эта вязкая французкая вечность с французкими шлюхами и рюмками. С Лувром по выходным, чтобы опостылевшее врезалось снова тоской в глаза. Этот этикет, эти привелегии, эти мании величия остальных, эти косые взгляды на меня - лжеца, что уничтожил всех стоявших на пути, как сделали хозяины Швеции и Японии.
Я жив. Если так можно сказать, когда смотрю на звезды. Я жив в этом пальто, в этих едва теплых руках. Я жив, в этих праздничных огнях, в этом столпотворении масок, в этом каскаде фейерверков.
Я жив в этой крыше с бутылкой вина, я жив в этом небе, в этом танце я жив.
Существующий лет с десятка восьмого, я жив в мягком взгляде и в теплой улыбке. Ласковой отеческой улыбке. Я жив.
Бежать, бежать, бежать! По снежным улицам, мимо людей, едва соприкасаясь с толпой, бежать! Чтобы потом расталкивать жителей Парижа, остановиться у какого-нибудь магазина, выдохнуть белый пар. Огни.
Желтые. Яркие. Теплые. Мертвые.
Далеко и давно уже отпраздновали знакомые праздник, другие только готовятся, украшают жилища, ждут любимых, намереваются найти новых друзей в новогоднюю ночь.
Я не лжец. Я не жив. Огни думают.
На улице - шепотом, очень страшно.
И тихо.
Я жив, и, конечно, все дело в наркотиках
Я лжец потому что пошел против общества.
Я лжец потому что пошел против общества.
Я лжец. Как если бы сказали Ведьмы. Княгиня разложила карты и сказала однажды, что мне предопределена вечность. Эта вязкая французкая вечность с французкими шлюхами и рюмками. С Лувром по выходным, чтобы опостылевшее врезалось снова тоской в глаза. Этот этикет, эти привелегии, эти мании величия остальных, эти косые взгляды на меня - лжеца, что уничтожил всех стоявших на пути, как сделали хозяины Швеции и Японии.
Я жив. Если так можно сказать, когда смотрю на звезды. Я жив в этом пальто, в этих едва теплых руках. Я жив, в этих праздничных огнях, в этом столпотворении масок, в этом каскаде фейерверков.
Я жив в этой крыше с бутылкой вина, я жив в этом небе, в этом танце я жив.
Существующий лет с десятка восьмого, я жив в мягком взгляде и в теплой улыбке. Ласковой отеческой улыбке. Я жив.
Бежать, бежать, бежать! По снежным улицам, мимо людей, едва соприкасаясь с толпой, бежать! Чтобы потом расталкивать жителей Парижа, остановиться у какого-нибудь магазина, выдохнуть белый пар. Огни.
Желтые. Яркие. Теплые. Мертвые.
Далеко и давно уже отпраздновали знакомые праздник, другие только готовятся, украшают жилища, ждут любимых, намереваются найти новых друзей в новогоднюю ночь.
Я не лжец. Я не жив. Огни думают.
На улице - шепотом, очень страшно.
И тихо.
Я вор, потому что краду расстояние. (с) Саша Бес.
фраза - как стих..
Не знаю, кто такой Арманд, но меня просто пробирает..До слёз) всё, что ты пишешь..
Тем более, что нг.
Спасибо)