Еще немного Сэридзавы и я поверю, что все мы видим сон о своей жизни, и вообще вся Природа видит один огромный сон про нас. -------- Мы идем к ТВ-онлайн смотреть Суини Тод. А кто такие исполнительные продюсеры, м?.. --------------- Тод неплох. Депп - шикарен, причем он мне тут нравится так же, как и в Лощине, ну а уж А. Рикмана Снейп я там вообще увидеть не ожидал *__*. Но от этого смотрится еще лучше! Как всегда, главгад. Хотя и Картер... Ох, я теперь даже "за" еще + ее, как Беллатрис в игре со Снейпом.
На двадцати судах с едва прикрытым днищем -- Чтоб выбить посреди реки -- Тех пленников везли в цепях, в последнем сраме... читать дальшеИ всех Луара приняла: Проконсулу Карье, под винными парами, По нраву скорые дела. Вот этих слизняков, приказчиков разбоя -- Фукье, Дюма, как на подбор, -- Где, что палач и вор, равны между собою Судья, присяжный, прокурор, -- У, как я их хлестал, багровых от разгула, Когда, вином воспалены И похотью томясь, они сидят оснуло, Лоснятся, хвастают, пьяны, Сегодняшней резней и завтрашним разором, Перечисленьем подлых дел, И радуются им, и песни тянут хором! А для утехи потных тел -- Лишь руку протянул, лишь губы захотели -- Красотки вмиг разгонят хмель: Поверженных забыв, они из их постели К убийцам прыгают в постель. Продажный этот пол слепит приманка славы. Он -- победителю вприклад. Все, кто б ни победил, у женщин вечно правы: На шее палачей висят, В ответ на поцелуй губами ищут губы. Сегодня наглая рука Уже не встретит здесь ей недоступных юбок, Стальной булавки у соска. Раскаяние -- ад, где ищут искупленья. Но тут не каются, а пьют. Ночами крепко спят, не зная сожаленья, И снова кровь наутро льют. Неужто же воспеть кому-нибудь под силу То, чем бахвалится бандит? Они смердят, скоты: копье, что их пронзило, Само, тлетворное, смердит.
Обожаю нашего правоведа почти так же, как философа. Только на прошлой паре про это говорили, как, please, объявление о работе: Должность Менеджер по поддержанию чистоты в офисе Слабо написать "уборщик"?)
Читать дальше?..У Джулии в эту осень были темно-медные волнистые волосы, мягкие белые перчатки с пуговичками и зонтик цвета лайма. Она гуляла со старшим Коффом по парку, смеялась излишне громко и дружески хлопала его по плечу, касаясь губами его щеки. Она была ведьмой, как я, и исполнительницей желаний, как Шион. Она знала об этих двоих, наверное, все…. И обо всем знала вообще в этом мире. -Джулия, ты как всегда, хорошо выглядишь… -А ты не очень. – Глоток кофе и предложение прикурить. – Шион рассказал мне об этом мальчике с его бабочками. Интересный мальчик, «правильный». -«Правильный»?.. Девушка сидела полубоком ко мне, больше смотря в зал, чем на меня. В ней было что-то от Ванессы – в этой замершей позе, когда только дым от сигареты в движении. В этих спокойных глазах темно-карего цвета. Я опустила глаза. Тогда, месяца два назад, в городском клубе недалеко отсюда, я запомнила четко, что никогда и ни при каких условиях не смогу войти в мир Шиона так, как вошла она, даже если так же обовью его шею руками и поцелую. -Предполагая, что ты захочешь встретиться, я кое-что узнала о нем и его семье. С кофе пар поднимается так же, как и меланхолия осени дышит в сигаретах. Джулия выдохнула дым, положила на столик фотографию. Джулия всегда улыбалась. Как Шион. С фотографии на меня смотрел мальчик лет шести и женщина позади него. У мальчика в руках был огромный бумажный самолетик, который он крепко сжимал пальчиками. Девушка наконец-то развернулась полностью ко мне. Пряные, сладковатые духи и подкрашенные темно-бордовой помадой губы. -Только не спрашивай ничего. Я права, и эта фотография похожа на фотографию Шиона в детстве? Я кивнула. С ветвей деревьев свисали алые полупрозрачные бусины – по штук десять на одной нити. Стоя по щиколотку в желтых осенних листьях, я смотрела на фото. Под листьями были красные и белые холодные плиты, а над нами – маленькое, горячее солнце. В этой осени была меланхолия смерти. Витала вслед за пыльными полукругами листьев, падала с высоты и разбивалась на миллионы шагов прохожих.… Взлетала к голубому небу и растворялась, чтобы кто-нибудь вдохнул ее и умер. В этой ее осени был запах тлена и могильных плит. Шагнуть вперед – и мир разрушится, распадется на белые острые стеклышки. Поэтому я не двигалась, переводя взгляд с нее – ведьмы-алхимика, засунувшей руки в карманы брюк, отчего пальто некрасиво скомкалось, обратно на фото. -Шион, правда, самолетик держал не так крепко. Он вообще не любит самолетики. -Неужели… Под едва ощутимым ветром заиграли цветом бусины, заискрились. Аллея наполнилась глухими ударами их друг о друга. Джулия выдохнула дым, не вынимая сигарету изо рта и по-прежнему смотря в бледно-голубое небо. Дым смешался с воздухом смерти и растаял. На старом фото, которое как-то раз показал мне Шион, он, как и Кай здесь, был с мамой. С темноволосой и очень красивой мамой, широко улыбающейся. Маленький Шион был серьезен, и, правда, даже не боялся уронить бумажный подарок. Наверное, этот самолетик был той точкой отсчета… На фото, на руках матери не было маленькой Ванессы. Ее вообще не было ни на одной фотографии в доме Коффов до ее двенадцатилетнего возраста. -Вот смотри, Камелия. Это тебе домашнее задание. – Я повернулась к ведьме. – Некто хочет стать «очень хорошим человеком» с самого раннего детства, потому что его отец был, по словам матери, именно таким. Каким был отец Шиона и Ванессы? Как-то раз на этот вопрос Ванесса ответила точно и быстро: «Мужчина, которого братик попросил называть папой, был хорошим. Так мне сказали». -Желая стать очень хорошим, он строит свой собственный мир по своим правилам. Как мы все. Он очень любит маму и очень хочет, чтобы она им «гордилась». Кокон полон пустоты, которую нужно заполнять и заполнять. Чем-то очень хорошим. Джулия наклонила голову вбок и щелчком пальцев отправила сигарету куда-то в ворох листьев. -Но ведь это… естественно. Разве нет? – Я перевернула фотографию – адрес Кая. – Это его мечта. Ведьма фыркнула, присела на корточки и ладонями очистила белую плиту от листьев. На пальцах осталась темно-коричневая теплая пыль. -Мечта, мечта... – Передразнила она. – Что такое человек, даже самый пессимистичный? Это наслаждение собственной печалью. Наслаждение – это положительный фактор, каким бы он не был разрушающим. Мальчик забирает все положительное, парализует страхом, отчаянием, стирает рассудок. Маленькая девочка-ураган, ворвавшаяся в его цикл роста своим ветром.… Снесет ли она этих синих бабочек?.. -Что ты хочешь этим сказать?! – Я сделала несколько шагов вперед и остановилась. Джулия расчистила вторую плиту – красную с золотым узором. Что сделал Шион?.. Если Ванесса живет в пустом городе с пустыми окнами?.. Не пытаясь вырасти из «кокона»?.. -Ничего. Я ведь сказала – это домашнее задание. У тебя есть переменная А – мальчик, который хочет стать «очень хорошим» и Б – мама, которая стала сумасшедшей, потому что сын хочет, чтобы она им «гордилась». -Ты странная сегодня… Джулия поднялась и отряхнула полы плаща и узкие светлые брючки. -Вся проблема в том, Камелия, что все благое ведет в ад, желания непременно исполняются, а мы… - Она засмеялась. – А мы кричим на того, кто хочет стать хорошим, потому что боимся его и не пытаемся помочь ему, потому что выбор делается в опоздавший момент. Ведь настоящего нет. Все в этом мире – прошлое. Последние слова – шепотом. С улыбкой Шиона на губах, с прищуренным взглядом на меня. Эта ведьма, эта стерва, эта дикая и сумасшедшая, что говорит такие вещи! Даже если она сошла с ума, эта женщина, мать Кая… Даже если Кай ради своего желания делает все вокруг мертвым… Даже если… -Ты ведь…. Защищала Ванессу?.. Так отдай ее ему. Пусть его мир раскроется чудесным цветком. -Заткнись! Она замолчала. Мы обе наговорили лишнего. Мы обе… -Прости… - Я стояла, не шевелясь, и не верила ничему – она прижимала меня к себе, как ребенка, грела теплом рук и заставляла расслабиться в этом тепле, забыть все слова. – Прости, Камелия. Этот мальчик совсем не зло. Люди не истинно злые и не истинно добрые. И даже их поступки – серы. Он «правильный», понимаешь?.. – Она аккуратно убрала прядь волос у меня со лба и коснулась его губами. – Он просто ребенок, который мечтает. -А Ванесса?.. Она мечтает о чем-нибудь? -Ванесса – бездумный ураган, что снесет этих бабочек. Ты прости меня за то, что я тебя задержала, ладно? Меня Шион попросил. Ты ведь знаешь, я люблю всех вас и не стала бы говорить такие глупости. А на фото есть его адрес. Город. Огромный город, с тысячью цветных вывесок, с миллионами людей. Джулия исчезла, исчезли бусины и запах духов. Я стояла на тротуаре, со школьной сумкой, с фотографией Кая и его мамы в руке. Кричали наверху птицы. Они летели черной стаей. «-Когда связи между родственниками ломаются, ломаются стрелочки жизни…» Огромной стаей с мерзкими голосами. «-Заткнись!» -Две переменные… Шепот заглушило карканье с голубого неба. «-Шион, почему у Ванессы пусто в ее городе? -Ты думаешь, я хочу сойти с ума?» Два ребенка. Фиолетовое небо. Синие бабочки и ленты в ее волосах. Просьба Шиона. Пустой город, потому что мир – это кокон. Чтобы никогда не стать фиолетовой бабочкой, Ванесса хранит разум «братика». Она знает о том?.. Город. Птицы летели стаей.… Я стояла на тротуаре… -Ванесса! – Крик в сторону дорогу, где посреди безумных машин стоят два ребенка. Ванесса берет за ладошку мальчика-ровесника, улыбается, и улыбка тает, тает все сильнее, пока глаза девочки не закрываются, и она не падает под колеса машин. -Ванесса!! Наверное, когда я бежала к ним, сигнал машины был таким громким, потому что красный горел.
www.segodnyanochyu.ru/music.html Так и не понял, нравится мне эта группа или же нет. Их "Рэльсы" вызывают прямо - "Фак, кавай!" и потом смех, чисто музыкальные композиции не впечатляют, но в целом - если включить громко и подпевать - это шикарншикарншикарн.
Этот голос с одной фразы был таким мягким и слегка с хрипотцой, что я ни разу такого не слышал... Едва-едва улыбка и карие глаза, и голос... Девушка, девушка, как вас хоть звали-то... На волшебницу похожа с этим голосом, фух, и листья летели с четвертого этажа так красиво, кругом, просто восхитительно, а Гёте попался даже в истории психологии. Голос, голос...
Вот и дожили. То мы играли мальчика-гея с пистолетом, теперь мы играем девочку-лесбиянку с мышкой Х) А чего, меня прет от нее, она снова не любит перса Лиры=)) Зато любит Мииишиного! Уже нравится:
Колючка (23:14): а еще я твоей крысе шейку как-нибудь сверну. только ты об этом не узнаешь ^ ^ Rooms (23:14): ты потом на скальпель не напорись)
Зарисовка, зарисовка, снова о невыписанных героях. Снова пустое графоманство перед сном, бесценное, ибо грош стоит.
Страшнее всего было, когда вдруг я пришел, а ты в комнате - с ножницами. Подстригаешь длинные светлые волосы ровно до плеч, но получается рвано и косо - ты торопишься до моего прихода. Ты вообще торопишься. Жить, дышать, только рядом со мной усмиряешь темп, останаливаешься и улыбаешься. Было смешно - смотреть за тобой, застывшим с ножницами и открывшим рот для оправданий. Что с тобой поделаешь?.. Если ты захотел... Мне остается либо останавливать, либо помогать. Вот балкон. Ты решил быть оригинальнее многих и порезал вены на балконе. Кровь капала вниз, на асфальт перед домом. Не было времени смотреть, как это красиво, времени не было и просто для того, чтобы накричать на тебя. Круг, стены, крылья, пистолет. Вот-вот, тогда я даже и не видел ничего, мне уже все равно было, а ты - выстрелил в голову себе, чтобы мы умерли вместе. Бонни и Клайд, что я говорю. Снег на горевшие нарциссы падал так красиво и неспешно, что огонек зажигалки даже не трепетал. Белые лепестки, ледяной шар в твоих руках и мое на ухо: -Ты так же во льду весь. Не подумав, сказал. Потом ты всеми силами доказывал обратно тому, что вбил себе в голову - мне твой лед не мешает, а теперь вдруг стало казаться. что я укоряю. Хотя... Помочь обрезать волосы, проведя пальцами по новому рисунку на коже - от плеча до запястий - цветы, побольше и поменьше, красивые, мной ночью нарисованные, выженные, впечатанные. Словно тебя нашел, убрал весь лед, спас от крови на асфальте и... Заклеймил узором.
Они покупают вещи готовыми в магазинах. Но ведь нет таких магазинов, где торговали бы друзьями, и потому люди больше не имеют друзей. Взрослые очень любят цифры. Когда рассказываешь им, что у тебя появился новый друг, они никогда не спросят о самом главном. Никогда они не скажут: «А какой у него голос? В какие игры он любит играть? Ловит ли он бабочек?» Они спрашивают: «Сколько ему лет? Сколько у него братьев? Сколько он весит? Сколько зарабатывает его отец?» И после этого воображают, что узнали человека. Это очень печально, когда забывают друзей. Не у всякого был друг. И я боюсь стать таким, как взрослые, которым ничто не интересно, кроме цифр.
Я чисто морально не могу читать записки беременных женщин. Это выносит мозг - эти "маааленькие пальчики" на какой-то там недели, о том, "как наш малыш" и вообще это вгоняет меня в пучину отчаяния, даром, что первый сезон досмотрен. Так вот, к беременным леди. Фх, фырк, резко становится центром вселенной еще не родившееся "чудо" и на все остальное как-то "совсем не надо"?.. Ну не знаю, не знаю. Это все такое сомнительное удовольствие.