[yuuuu]

Для Катерины Маг. Любимая, я желаю тебе солнца даже в самые лютые морозы. Чтобы даже когда все плохо, находился маленький одуванчик /Это не я не про себя))/, который заставит тебя улыбаться. Ценю.

"Тепло зимы"

Мари сиделана дощатом холодном полу, пытаясь согреться от тлеющих едва-едва остатков поленьев.
папа должен был вернуться скоро, к двенадцати. Мама придавала комнате хоть какой-то нарядный вид, развешивая по стенам бумажных ангелов и снежинок.
В комнате было темно. пара грошовых свечек обрамляли стол вокруг себя желтоватым светом.
Ангелы, снежинки и уют от свечей - вот и весь праздник.
Всегда такая атмосфера: слабая улыбка болеющей матери, задерживающийся отец на работе, поленья в старом камине - повторялась из года в год, в одну и ту же ночь.
Холодные стены, скудный стол - несколько яблок в честь праздника.
О чем мечтала Мари?
О теплых огоньках на елке - маленьких, светящихся, оранжевых. Или хотя бы о каком-нибудь клочке солнце.
За окнами мела вьюга. Она выла, заставляла кошку укрывать нос лапками, сворачиваться в клубок. Мари гладила кошку по короткой шерстве и смотрела на маленький горшочек с цветком.
У цветка были блеклые рассеченные листья, бутончик и тонкий стебелек.
-Мари, помоги мне!
Девочка, закутанная в платок, побежала на кухню.
Все вытереть, накрыть на стол, положить под ложки снежинки - для красоты...
В каждый праздник хочется уюта и чуда. мама посадила маленькую Мари к себе на колни, обняв, тихо запела.
А потом... потом было десять, одиннадцать...
Мари легла возле камина, обняв горшочек руками. Серая кошка грела бок девочки, мурлыкала, заглушая печаль и тоску.
Желания.
Загадывание желаний.
Когда пришел отец - всегда веселый и сильный, как казалось мари, часы уже подходили к концу года.
Отец вошел в комнату, неся свертки - подарок маме и Мари, еловые ветви и мандарины.
Чудо.
Уют.
Он подошел к дочери, тихонько рассмеялся и позвал маму - Мари спала, освещенная маленьким солнышком, отчего и она, и вся комната наполнялась волшебством праздника.
Маленькое семечко, отнятое у весны, распустилось в Новый Год.
Маленький, желтый огонек.
Маленький, желтый одуванчик.

Для Мари. Я писал тебе от лица парня, который тебя любит. Пусть в Новом Году рядом с тобой будет тот, кто будет любить очень нежно, беречь тебя и уметь не подчинять, но подчиняться красиво и улыбаться при этом искренне.

"Отражение"

Ты. В этой зеленой игрушке. И в этой. Красной.
Стеклянные шарики, созданные кем-то там, где-то там. Это все неважно.
Когда они сталкиваются, это похоже на осторожные шаги по паркету босыми ногами. Каждый шаг – капелька жизни за спиной, секунда бывшего настоящего и уже – будущее.
Отражаешься и в искусственной птице, и в ненастоящем тигре. В рыжем и синем, в фиолетовом и розовом. Здесь ты поправляешь волосы. Здесь – примеряешь серьги для праздника. Поворачиваешься и смеешься.
Потом, уже ближе к гостям, к шуму и веселью, стоишь возле елки. Гирлянда то мигает, то плавно потухает и гаснет, наконец.
Твое лицо то в отблесках лета – золотого и цветочного. Яркие огни льва светятся в твоих глазах, растворяются в блестящих тенях и застывают на ресницах. В это лето на крыше было тепло. Так тепло, что твои щеки зажигаются красным. Под цвет помады.
Или души, может быть.
Красный пополам с синим – небом. Огромным, безбрежным морем неба. Или морем? Когда в нем плавали облака, это было прекрасно. И ты – была прекрасна.
К двум цветам примешивается и заполняет собой всю комнату третий – зелень листвы, тина в конце лета, мишура на люстре. И зеленый этот очень похож на твои глаза.
В нарядной комнате скоро буду нарядные люди. И волшебство тебя – стоящей у елки, исчезнет. Завтра ты будешь отражаться в зеркалах. Обрамлять тебя будут другие рамки. И люди вокруг будут другие.
Как думаешь, это хорошо?
Молчишь.
И вдруг все замигало, заблестело! Завертелись елочные игрушки, сматывая в прошедший год и тину, и деревья в парке, и воздушный шарик перед близкой грозой, и еще сотню, сотню вещей, которые кончились. Иссякли.
Ты протянула руки к этому теплому и мертвому, улыбнулась и закрыла глаза. И сразу все кончилось.
Горела елка. Висели игрушки. Жгли огни. И разматывалось под твое отражение что-то новое. Когда открылись глаза.

Подарок для Milai. Ох. намучался я с этим пейрингом, ты же догадываешься?) А потому желаю в Новом Году больше необычности. Чтобы странности-интересности были, хорошие и добрые обязательно.

"Необходимость"

-Хару. Если ты сейчас не вернешься…
-Я иду, иду! Хотя нет, Хибари-кун.… Смотри, какая луна! Сейчас будут пускать фейерверки, и я, я… Я подумала.… Ой-ой, Хибари-кун!
Девушка вжала голову в плечи. Очень болел локоть – хватка у Хранителя Облака была просто стальной. И кто надоумил Тсу-куна именно ее отправить представителем от Вонголы? Вот не везет, так не везет.
А сейчас бы она стояла на балконе вместе с Тсуной, и он бы приближался все ближе, и ближе…
-Не пойду я туда! – Твердо заявила девушка и уперлась каблучками в пол – Хибари тянул ее внутрь залы. – Я хо-чу смотреть фейерверки!
Хранителю очень хотелось устроить прямо сейчас камикарос – чтобы девчонка поняла, с кем имеет дело. И что взбрело в голову Саваде? Вот вернется он, и тогда.… Еще одна попытка утащить девушку успехом не увенчалась, а тащить ее силой при всех этих разряженных.… Где Нанимори? Где Хиберд? Где этот идиот с кнутом хотя бы?
Кея вытащил одну тонфу для демонстрации своих намерений, Хару еще раз ойкнула, но тут же забыла обо всем на свете – первый выстрел фейерверка окрасил небо огромном львиной мордой. Кто-то весьма удачно использовал коробочку вместе с запалом.
Потом были настоящие бои в небе искрящихся самураев, на что девушка восторженно хлопала в ладоши. В какой-то момент она посмотрела на Хибари – он не шевелился, молчал, но смотрел. Красные отблески так красиво освещали его лицо…
Хару вдруг подумала, что быть женой Хранителя Облака было бы тоже неплохо. Хорошо, что Кея пока об этом не знал.